Труды Льва Гумилёва АнналыВведение Исторические карты Поиск Дискуссия   ? / !     @

Реклама в Интернет

Глава V

МЕЖДУ МОНГОЛАМИ И ПОРТУГАЛЬЦАМИ (Азия и Северная Африка в XIV - XV вв.)

he218 Карта 18. Иран в XIV-XV вв. (96 KB)

Эта глава посвящена периоду, который многие рассматривают как время наивысшего экономического и культурного развития средневекового Востока. Конечно, Восток крайне разнообразен и говорить о единых этапах его развития можно только на высоком уровне абстракции, только при глобальном подходе к истории, а о некоем "уровне развития" применительно ко всему Востоку вообще трудно думать. Так, из усредненного "уровня" уже в это время выбивалась Япония, которая продолжала неуклонное, хотя и не быстрое по европейским меркам, продвижение к товарным отношениям и промышленному развитию. Юго-Восточная Азия, Южная Азия, Ближний Восток, по-видимому, продолжили поступательное развитие еще некоторое время после рубежа XV - XVI вв. Напротив, Средний Восток после монголов и после Тимура уже не смог оправиться, и его упадок начался, может быть, раньше, чем упомянутый выше рубеж.

Наиболее четко пик развития в XIV-XV вв. показывает Китай, что, собственно, и позволяет размышлять в терминах подъема и упадка применительно ко всему Востоку. Империя Мин - это вершина имперского совершенствования, конфуцианской всепроникающей мудрости, экономического достатка, политической значимости Китая. Именно в XV в. Китай, казалось бы, получил возможность переплавить все свои огромные культурно-исторические и технические достижения в военно-политическое доминирование в Азии, "обогнать" португальцев в "открытии" Индийского океана, установить "единый фронт" и по суше, и по морю с Османской империей, повернуть ход последующей мировой истории с востока на запад.

Однако эта возможность была иллюзорной. Организация восточных обществ, видимо, ставила развитию материальной культуры и личности препятствия, непреодолимые в отпущенные для этого исторические сроки, делала эти общества замкнутыми сами на себя. Маньчжурское завоевание Китая и нисходящая линия его развития после этого - не историческая случайность, а закономерность, которая потом будет подтверждена историей других восточных стран, за исключением, правда, Японии.

Японское исключение из правила важно не только как исторический феномен. Оно подчеркивает разницу между чисто теоретическим и историческим подходами. В теоретическом плане Япония доказала, что в истории нет тупиков, и "если бы не Европа", то человечество все равно нашло бы свой путь к капитализму. Конкретно же исторически та же исключительность японского пути показывает, что другие страны Востока не имели времени выпутаться из "упорядоченности" восточного общества.

Построение главы, как и предыдущих, продиктовано стремлением подчеркнуть определенную логику исторического процесса, а чисто практически - избежать повторений.

В XIV в. наиболее важным государственным образованием было государство Тимура. Как в XIII в. центром Азии была Монголия, так в XIV в. столицей стал Самарканд. Поэтому с Тимура и начинается глава. Следом идут параграфы об истории регионов, составлявших периферию Державы Тимура, они испытали его удары, но имели и собственную логику развития. Это Южная Азия, Ближний Восток и Центральная Азия.

Ближневосточный блок материалов дает возможность показать рост новой силы, ставшей главной в последующий период, - Османской империи, а центральноазиатский материал служит переходом к цивилизациям Дальнего Востока.

Наконец, мы доходим до сравнительно молодых образований Юго-Восточной Азии, которые, в свою очередь, образуют несколько культурных ареалов.

Взаимовлияние восточных цивилизаций в этот период усиливается, но в то же время возрастает число самостоятельных культур. Это создает свои трудности при изложении истории данного периода и при ознакомлении с ней.

ИРАН В XIV - НАЧАЛЕ XV в.

После распада державы Хулагуидов на территории Ирана в разных его частях образовалось несколько самостоятельных или полусамостоятельных государств. Некоторые из них контролировались тюркско-монгольской знатью и, следовательно, были непосредственным продуктом распада улуса Хулагуидов, другие представляли собой местные княжества, ранее зависимые от монголов, а теперь сумевшие стать самостоятельными.

Из числа первых надо назвать государства Чобанидов (до 1356 г.) и Джелаиридов (1340-1410 гг. с перерывом в период нашествия Тимура) в Северном Иране и прилегающих областях. Примерами вторых являются государство Музаффаридов (1313-1393) в Южном и Центральном Иране и Куртов (1245-1389) в Восточном Хорасане (центр - Герат). Чобаниды пали в соперничестве с Джелаиридами, Музаффариды и Курты были сокрушены Тимуром.

Однако наиболее интересные и важные события протекали в Западном Хорасане, где возникло сначала движение сербедаров, а затем одноименное государство. Основателем сербедарского движения принято считать дервиша шейха Халифе, выходца из Мазандерана, избравшего местом своих проповедей и деятельности хорасанский город Себзевар. Учение, которое проповедовал Халифе, представляло из себя довольно причудливую смесь шиизма, элементов зороастризма и хуррамитских идей, хотя официально его и в то время, и затем в историографии именовали шиитом. Халифе выступал против монгольско-тюркских феодалов и их местных сторонников, чем вызвал к себе симпатии со стороны основной массы коренного иранского населения Хорасана. Эта область в XIII-XIV вв., будучи в основном населена иранцами, в то же время оказалась под прямой угрозой тюркизации, шедшей из Средней Азии. Разумеется, дело было не столько в этнических различиях, сколько в том, что кочевники-тюрки стали вытеснять иранское земледельческое население с наиболее удобных земель. Это приводило и к упадку оросительной (кяризной) системы, создававшейся в Хорасане веками, и к общему запустению области. Не случайно во второй половине XIV в., уже после возникновения сербедарского государства, его руководители выдвинули лозунг: добиться, "чтобы впредь ни один тюрк (кочевник. - А.Н.) до самого Дня суда не смел разбивать шатра в Иране".

Обосновавшись в Себзеваре, Халифе и его последователи (муриды) вступили в борьбу с местной промонгольской знатью и суннитским духовенством, ее поддерживавшим. В 1335 г. Халифе был тайно убит, но его сторонники продолжали борьбу, которая вылилась в массовое восстание, итогом чего явилась победа последователей Халифе, принявших название сербедары (букв. "готовые на виселицу ради своего дела"). В течение 1337-1338 гг. практически весь Западный Хорасан был освобожден от наследников Хулагуидов. Однако в результате, как и во времена Бабека и хуррамитов, произошла лишь смена правящей верхушки. Глава сербедаров Веджих ад-дин Масуд в 1338 г. принял титул султана. Среди самих сербедаров началась скрытая борьба за власть, хотя в своих действиях против монгольско-тюркской знати и ее сторонников среди иранских феодалов сербедары выступали единым фронтом, что обеспечило им ряд серьезных успехов. В то же время возникла сербедарская знать (бузурган-е сербедар), а во время похода на Герат, по-видимому по тайному приказу Веджих ад-дина Масуда, был убит идеолог сербедаров, преемник Халифе шейх Хасан Джури. Впрочем, и сам Веджих ад-дин вскоре (1344 г.) погиб во время похода в Мазандеран с большей частью своего войска. Это войско представляло из себя по преимуществу крестьянские ополчения. Сербедарская знать получила земли, отобранные у монгольских феодалов и их сторонников, так что уже это, по сути дела, означало лишь известные перемены в составе господствующего класса. Преемники Веджих ад-дина пошли в этом отношении еще дальше, полностью переложив на плечи райатов содержание войска, численность которого достигла 22 000 человек и которое постепенно стало превращаться в регулярную армию (она была необходима для борьбы с наследниками Хулагуидов и их родичами в Средней Азии). Процесс перерождения народного движения в новое феодальное государство заметно ускорился.

На внешнем фронте довольно долго у сербедаров были значительные успехи: в 1353 г. они ликвидировали власть последнего ильхана в Астрабаде. Правда, за этим последовала борьба среди самих сербедаров, точнее, выделившегося радикального крыла движения с пришедшей к власти сербедарской верхушкой. Разгром радикального крыла привел к отходу широких народных масс от сербедарского движения. Произошло это тогда, когда рядом, в Мавераннахре, пришел к власти Тимур.

Тимур (род. в 1336 г.) происходил из знати отюреченного монгольского племени барлас, обосновавшегося в Мавераннахре в XIII в. Его отец Тарагай не был богатым человеком, но сохранял немалое влияние в своем племени, что унаследовал и его сын, которому, однако, пришлось в своей карьере рассчитывать преимущественно на личные способности. А они были немалые. Тимур до конца жизни не знал грамоты, но владел тюркским и персидским языками, был весьма любознательным человеком, с цепкой памятью и развитым мышлением, которое, хотя и укладывалось в типичные для кочевого феодала той поры рамки, было способно в необходимых случаях выходить за эти традиционные и ограниченные пределы. Словом, Тимур во многом напоминал своего кумира Чингис-хана, которого он всегда ставил себе в пример.

Государство Чагатаидов в Средней Азии в XIV в. также пришло в упадок. Под властью потомков Чагатая были не только территории земледельческого Мавераннахра, но и обширные пространства, где основное население составляли кочевники (тюрки и монголы). Эти области, находившиеся на восточной стороне Чагатайского улуса, именовались Моголистан ("Страна монголов"). Различия между Мавераннахром и Моголистаном особенно резко проявились во второй половине XIV в. В то время как в Моголистане была крепка власть кочевой знати, в Мавераннахре власть Чагатаидов быстро шла на убыль. В 60-х годах здесь глубокие корни пустило движение сербедаров. Центром среднеазиатских сербедаров стал Самарканд и его округа. Именно сербедары изгнали из Мавераннахра моголистанского хана Туглук-Тимура, захватившего было Самарканд в 1361 г.

Делая свою политическую карьеру, Тимур не брезговал ничем. Начал он, кажется, предводителем обычной шайки разбойников и именно в этом качестве получил ранение в ногу, сделавшее его на всю жизнь хромым (отсюда Тимурланг - европ. Тамерлан, букв. "Хромой Тимур"). Затем он в течение нескольких лет служил разным местным феодалам, одно время перешел на сторону Туглук-Тимура, но затем, видя шаткость положения последнего в Мавераннахре, покинул эту службу и сдружился с правителем Балха эмиром Хусейном. Союзникам удалось сначала отвоевать Мавераннахр у моголистанского правителя, но затем они (в 1365 г.) потерпели страшное поражение и бежали за Амударью, оставив Мавераннахр на произвол судьбы.

Защиту родины от нового нашествия кочевников взяли на себя сербедары, отразившие моголистанцев, но в конечном счете плодами победы воспользовалась местная знать, которая испугалась активности народных масс и вошла в сношения с Тимуром и Хусейном. Среди изменников оказался и руководитель самаркандских сербедаров Маулана-заде, которому Тимур и Хусейн в благодарность за содействие после взятия Самарканда даровали жизнь, тогда как остальные сербедары подверглись жестоким репрессиям, главным инициатором которых был, по-видимому, Тимур. Последний вскоре поссорился с Хусейном, убил его (1370 г.) и захватил власть в Самарканде. Как известно, Тимур, с величайшим почтением относившийся к памяти Чингис-хана, не принял титул хана, а именовался эмиром, держа при себе марионеточных ханов, как правило людей слабых и безвольных, из числа потомков Чагатая. Тимура активно поддержала не только кочевая знать Мавераннахра, но и большая часть оседлой знати, напуганной сербедарами. К тому же начатая Тимуром внешняя экспансия оказалась заманчивой как для местных феодалов, так и для городских верхов, которые справедливо видели в ней немалые выгоды для себя, поскольку Тимур сразу же поставил Мавераннахр в положение своего личного улуса, на который распространялись его заботы и даруемые им привилегии. В последующие годы, в период дальних и ближних походов Тимур приводил в Мавераннахр огромное число пленных, прежде всего ремесленников и строителей, стараниями которых и были воздвигнуты знаменитые постройки его столицы Самарканда. Как писал испанский посол ко двору Тимура Гонсалес де Клавихо, на границе Мавераннахра и Хорасана были поставлены вооруженные охранники, которые следили, чтобы никто из насильственно пригнанных умельцев не мог покинуть центр державы нового "миропокорителя". А Тимур с самого начала выдвинул программу не только восстановления Монгольской империи, но и более широких завоеваний. Не случайно ему приписывалась фраза о том, что "все пространство населенной части мира не заслуживает того, чтобы иметь больше одного царя". Утвердив "порядок" в Мавераннахре и разграбив в первый раз Хорезм, который не вошел в центральный улус его империи, Тимур обратил свой взор на Иран. Предлог для вмешательства в тамошние дела нашелся легко - к Тимуру обратился за помощью свергнутый глава сербедарского государства в Хорасане Али Муайад (1381 г.).

В государстве сербедаров Хорасана период поступательного развития окончился в первой половине 70-х годов XIV в., когда сербедарам удалось утвердиться в соседней области Керман. После этого началась волна распрей, в итоге которых свергнутый соперниками Али Муайад и обратился к новому среднеазиатскому владыке. Последнему только и йужен был предлог для активного вмешательства в дела сербедаров, которых он люто ненавидел. В 1381 г. орды Тимура перешли Амударью и обрушились на Хорасан. Первый его поход завершился покорением этой области, номинальными правителями которой на правах вассалов Тимура были назначены Али Муайад и Гийас ад-дин Курт гератский. Однако Тимур, не доверяя им, держал их при себе, а позже казнил.

Но сербедары Хорасана Тимуру не покорились. В 1383 г. началось их восстание, подавленное с крайней жестокостью: 2000 сербедаров были замурованы живыми в воздвигнутых по приказу завоевателя башнях (людей сваливали друг на друга, перекладывая кирпичами и глиной). В течение 1383-1385 гг. Тимур подчинил себе весь Восточный Иран. Покорение Западного Ирана было несколько осложнено тем, что на него претендовал золотоордынский хан Тохтамыш. Утвердившийся в улусе Джучиевом с помощью и, по сути дела, по воле Тимура, этот Джучид проявил неблагодарность к своему благодетелю и, помятуя традиционную политику золотоордынских владык, начал претендовать на Закавказье и (Южный) Азербайджан. Поход Тохтамыша на Тебриз в 1385 г. мало чем отличался от нашествий Тимура: ордынцы увели до 90 000 пленников. Погром довершили войска Тимура, в свою очередь взявшего и разграбившего Тебриз. Султан Ахмед Джелаирид бежал. Затем последовало нашествие Тимура на владения Музаффаридов (Южный и Центральный Иран). Грабительские действия его войск вызвали восстание населения Исфагана, подавленное самым жестоким путем: 70 000 голов жителей этого города были сложены в минареты для устрашения живых.

В последующие годы не менее жестоко были подавлены возмущения в иранских областях Гурган и Мазандеран.

Завоевание Ирана Тимуром было завершено к 1393 г. Страна была подвергнута страшному разорению, десятки тысяч опытнейших ремесленников уведены в Мавераннахр. Был нанесен немалый ущерб и сельской экономике наиболее развитых областей Ирана (Хорасана, Азербайджана [Южного], Исфагана). Вся страна была разделена на два наместничества, во главе которых Тимур поставил своих сыновей - Шахруха (Восточный Иран) и Миран-шаха (Западный Иран).

Нельзя не отметить и некоторые другие последствия завоевания Тимуром Ирана. В целях упрочения своей власти он поселил в разных областях страны, прежде всего в Азербайджане, кочевые племена, в основном из тюрок кыпчакской языковой группы, тогда как до этого в Иране селились преимущественно туркменские племена. Это дало новый импульс к дальнейшей тюркизации населения Южного Азербайджана. По-видимому, на XIV-XV вв. и приходится в основных чертах завершение тюркизации ираноязычного населения этой исторической области.

Тимур произвел, как и другие завоеватели до него, известное перераспределение земельной собственности в Иране. Отнятые у противников земли он жаловал своим сторонникам из числа местной и пришлой знати на правах союргала, который в ту пору представлял обеленное в налоговом отношении земельное (и иное) пожалование на условиях несения военной службы. Первоначальные союргалы не были наследственными и лишь позже, в XV в., стали таковыми.

Погром разных областей Ирана Тимуром был столь внушительным, что страна как бы затаилась в страхе перед возможными новыми репрессиями завоевателя. Десятки тысяч людей были угнаны на чужбину или, взятые в ополчения Тимура, вынуждены были принимать участие в его далеких походах - в Малую Азию, Индию, на Золотую Орду и Русь. Поэтому, когда в Иран пришла весть о смерти Тимура, который умер во время начатого им похода в Китай (1405 г.), страна вздохнула с облегчением. Немедленно начались восстания против наследников умершего владыки. В 1408 г. в охваченном восстаниями Западном Иране погиб сын Тимура, Миран-шах, потерпевший поражение в борьбе с новым политическим объединением, возглавляемым племенной знатью Кара Коюнлу ("Черные бараны"). Правда, другой сын Тимура, Шахрух, несколько сгладил последствия этого поражения, заставив правителя "Черных баранов" Джехан-шаха признать хотя и номинальную власть Тимуридрв над Кара Коюнлу (1435 г.), но Шахруху приходилось больше думать о своих среднеазиатских владениях, которым угрожали кочевники Золотой Орды с севера, а также о сохранении реальной власти над Восточным Ираном, что ему и его преемникам удалось.

XIV век в истории культуры Ирана отмечен относительным упадком, вызванным завоеваниями и репрессиями Тимура, переселением множества умельцев в Мавераннахр. Определенные культурные достижения периода были преимущественно локальными. Из архитектурных памятников этой поры наиболее известны медресе при Пятничной мечети в Исфагане, а также некоторые сооружения Кума, Шираза и ряда других городов.

В области художественной литературы XIV век дал ряд крупных имен. Среди них прежде всего надо назвать великого Хафиза (первая четверть XIV в. - 1389 г.), уроженца Шираза, которого справедливо считают самым крупным мастером персидской газели. На его долю выпала трудная и полная опасностей жизнь. Одно время он пользовался покровительством правителей из династии Музаффаридов, но затем вынужден был переселиться в Исфаган, а потом в Йезд. Уже в глубокой старости Хафиз вернулся в родной Шираз, где и умер в нищете. Легенда рассказывает о его встрече с Тимуром, который слушал его стихи. В одном из них Хафиз, выражая свою любовь к турчанке, заявил, что готов за нее отдать лучшие города, в том числе и Самарканд. В ответ на гневное восклицание Тимура: "Как ты смеешь так просто раздавать мои города!" - поэт будто бы, поклонившись, ответил, что из-за такого расточительства он-де и дошел до нищенского состояния.

Титул (нисба) Хафиз буквально означает "тот, кто знает Коран наизусть", и поэт, вероятно, действительно обладал таким даром - он известен и как автор ряда теологических сочинений на арабском языке. Но свою славу Хафиз получил не как знаток Священной книги, а как поэт-лирик, воспевавший любовь, дружбу, вино. В этом плане у него есть некоторое сходство с Омаром Хайамом, но в отличие от последнего на умонастроение и творчество Хафиза оказали влияние странствующие лервиши-каландары, которые выступали против строгостей шариата, за дозволенность мирских удовольствий. Именно у суфиев он заимствовал образ ринда (кстати, с этим словом связано русское "рында") - своеобразного гуляки, повесы, который проповедовал культ вина. Впрочем, известно, что и сам Хафиз охотно употреблял этот запретный для мусульман напиток. Исследователи пытаются за этим у Хафиза (как и у Омара Хайама) найти какие-то социальные мотивы, хотя такой вывод вряд ли правомерен. Скорее всего так проявился довольно распространенный в ту пору протест против строгостей официального ислама, возможно не без влияния рецидивов доисламских культов Ирана.

Еще дальше в разоблачении ханжества правящих классов, в том числе и мусульманского духовенства, пошел Убейд Закани (ум. в 1370 г.). Описание нравов высших слоев общества у этого поэта столь натуралистично, что издание его трудов в мусульманских странах долго запрещалось, а если и удавалось, то подвергалось преследованию. В то же время в творчестве Закани весьма явственно виден и протест социальных низов против феодальной эксплуатации.

Наряду с этим в персидской поэзии той поры встречаются и имена продолжателей классической традиции Х-ХII вв., воспевавших реальных и полулегендарных героев иранской древности. Таким был Салман Саведжи (1300-1376), поэт-панегирист Джелаиридов. Ему принадлежит очередная обработка сказания о Хосрове и Ширин, но он же стал, пожалуй впервые в персидской поэзии, воспевать Али, четвертого "праведного халифа", кумира шиитов.

Собственно XIV век не дал сколько-нибудь крупных имен иранских историков, но начало XV в. ознаменовано деятельностью целой школы историков-панегиристов Тимура. Из них самые крупные - уроженец предместья Тебриза Низам ад-дин Шами, написавший труд "Зафар-наме" в 1404 г., Шереф ад-дин Йазди, завершивший сочинение под тем же названием в 1424 г., Муин ад-дин Натанзи, родом из Фарса, автор "Анонима Искандера" (труда по всеобщей истории с особым вниманием к деяниям того же Тимура, закончен ок. 1414 г.), и, наконец, хорасанец Хафиз-и Абру, автор большого сочинения в стиле всеобщей истории ("Маджма ат-таварих"), в котором подробно описаны походы Тимура. Как уже сказано, все эти авторы творили либо при самом Тимуре, либо при его преемниках, и. потому их труды, содержащие огромный материал об этом завоевателе, должны восприниматься с определенным критицизмом и там, где возможно, дополняться и уточняться по другим источникам (прежде всего по трудам арабского историка Ибн Арабшаха, армянских, грузинских, европейских авторов). Любопытно, что все эти историки происходили из разных областей Ирана, а не из Мавераннахра.

 


29/03/24 - 03:45

<< ] Начала Этногенеза ] Оглавление ] >> ]

Top